Бердслей в России больше чем Бердслей

Среди самых долгожданных проектов этой осени - выставка "Оскар Уайльд. Обри Бердслей. Взгляд из России", открывшаяся в ГМИИ им. А.С.Пушкина в рамках перекрестного года России и Великобритании и объединившая усилия таких мощных институций, как Британский музей и Британская библиотека, Музей Виктории и Альберта и Галерея Тейт, Национальная портретная галерея (Лондон) и Третьяковская галерея, Русский музей и Музей Большого театра, Российская государственная библиотека и театральные музеи Москвы и Петербурга…

Не слишком преувеличивая, можно сказать, что этой выставки Россия ждала век и еще немножко. Первое полное собрание сочинений Оскара Уайльда вышло в России еще в 1912 году, и подготовил его не кто иной, как Корней Иванович Чуковский. Причем до революции вышло два (!) издания собраний сочинений Уайльда. Один из лучших переводчиков Уайльда, Константин Бальмонт в 1902 году, то есть через два года после смерти писателя, отправился в городок Рединг в Йоркшире, чтобы своими глазами увидеть места, где в тюрьме отбывал двухлетнее заключение и каторжные работы автор "Портрета Дориана Грея". "Баллада Редингской тюрьмы", которую Уайльд выпустил в 1898 году во Франции, подписав номером своей камеры - С.3.3, в России в переводе в Бальмонта появится уже в 1904. Один из самых страстных пропагандистов, переводчиков и исследователей творчества Уайльда М.Ликиардопуло привезет в 1907 году в Россию две неизвестных пьесы Уайльда и три неизданных отрывка из его знаменитой исповеди "De Profundis", обнаруженные в его архиве душеприказчиком Робертом Россом. В 1908 они будут опубликованы в журнале "Весы". Словом, в России творчество Уайльда знали, ценили, любили. Едва ли не больше, чем в Англии. Что касается Обри Бердслея, то достаточно увидеть графику журналов "Мир искусства", "Весы", "Золотое руно", эскизы костюмов к театральным постановкам "Саломеи", выполненные хотя бы Леоном Бакстом, Александрой Экстер, Федором Федоровским, посмотреть немой фильм 1923 года с Аллой Назимовой в роли Саломеи, иллюстрации Александра Бенуа к роману "Павел I" Мережковского, чтобы понять: Бердслей в России был больше, чем Бердслей. Обри Бердслей был человеком, который дал язык, на котором изъяснялся, думал, страдал и любил русский Серебряный Век. В этом языке был, конечно, чувствителен французский "акцент" (любовь к XVIII веку, Версалю и рококо давала себя знать прежде всего у "мирискусников"), но даже он скорее объединял русских художников с англичанами, чем разъединял. Бердслей, обожавший романы Бальзака, Готье, де Лакло, гордился тем, что по-французски он читает почти так же легко, как по-английски. Конечно, помимо графики, многие были пленены судьбой художника, возрождавшей миф о романтическом гении. Обри Бердслей умер молодым, 25-летним, сгорев от наследственного туберкулеза, и оставив после себя иллюстрации к рыцарскому эпосу о короле Артуре и вагнеровской опере, "Саломее" Уайльда и "Лисистрате" Аристофана… Как бы то ни было, "взгляд из России", который предлагает выставка в Москве, - во многом взгляд, обращенный к традициям нашей собственной культуры. В начале ХХ века она не только не была маргинальной или провинциальной, но участвовала в том диалоге культур, что складывался в мире, на равных с европейскими "собеседниками".